— Я помню. Именно поэтому я и отсутствовал.

На несколько секунд воцарилось напряженное молчание, послечего он продолжал уже значительно более мягким тоном.

— Простите, если я чересчур резок, Лэм, но мои нервы напределе. Не зайдете ли вы ко мне? Тут сидит Берта, и мы очень хотели быпосовещаться. Я боюсь, что наши дела плохи.

— Сейчас приду.

Я повесил трубку и отправился в «Ройял Гавайян». Едва язашел в номер, как сразу же заметил, что Бикнел прилично выпил. Что касаетсяБерты, то неприязненное выражение ее лица свидетельствовало о том, что насегодня Бикнел уже исчерпал ее лимит терпения.

— Садитесь, — пригласил Бикнел. Я пододвинул себе стул.

— Нам нужно действовать очень быстро, — начал Бикнел, —чтобы имя Миры избежало весьма неприятной огласки.

Я видел, что ему нужно выговориться, и решил предоставитьэту возможность.

— После того как нашли этот пистолет, — продолжал Бикнел, —ситуация резко изменилась. Получается, что подозрение падает на трех женщин —Миру, Норму и Мицуи.

— Норму надо вычеркнуть.

— Что? — Он посмотрел на меня с недоумением.

— Вычеркнуть.

— Слушайте, Лэм! Вас наняли для того, чтобы вы защищалиинтересы Мириам Вудфорд. Вы не можете не понимать, что если мы вычеркнем любуюиз двух других женщин, то это сильно ухудшит шансы Миры. И тем не менее вы…

— Я говорю, что Норму надо вычеркнуть, — повторил я, — неиз-за сочувствия или особого отношения к ней, а опираясь на голые, неумолимыефакты. Из-за них я и отсутствовал: я пытался переговорить с одним человеком, способнымобеспечить Норме алиби, до того, как он узнает, о чем идет речь. К сожалению,как раз в середине нашего разговора ему позвонил сержант Хуламоки и…

— Обеспечить Норме алиби? — переспросил Бикнел.

— Да, такой человек есть, — ответил я.

— Как его зовут? — спросила Берта.

— Реймонд Гири. Он плыл с нами на корабле. Это скромный,экономящий на всем отпускник, он путешествует из любопытства и интереса, живетв отеле вдали от берега, ездит по острову на автобусах. Сегодня утром он был напляже, встретил Норму, и они очень мило беседовали.

— Долго? — спросил Бикнел.

— Именно это я у него и выяснял, — ответил я, — когдапозвонил сержант Хуламоки и расстроил мне всю игру.

— Не понимаю, какое это имеет значение? — проворчал Бикнел.

— Раньше Рей Гири считал, что в игре за благосклонностьНормы, где козыри — звонкие бубны, он имеет на руках только несколько мелкихчервей. А теперь вдруг понял, что у него все четыре туза.

— И ты считаешь, что Норма на него поставит? — спросилаБерта.

— Насчет Нормы не беспокойся, — рассмеялся я. — Конечно, онис Мирой закадычные подружки, но дружба дружбой… Если у Нормы будет шансзаполучить надежное алиби на то время, когда произошло убийство, то можешьспорить на что хочешь — она его получит. Скорее всего, уже получила.

— Неужели этот Рей Гири действует так быстро?

— Да, именно так.

— Это еще больше усложняет нашу ситуацию, — сокрушеннопроизнес Бикнел.

— А я и не спорю.

— И этому никак нельзя помешать?

— Не знаю. Если бы сержант Хуламоки задержался со своимзвонком хоть на пять минут, я узнал бы, как было на самом деле. Узнаем ли мыэто сейчас — большой вопрос.

— Вот черт! — в сердцах воскликнула Берта.

— В какое время произошло убийство? — спросил я.

— Мы приехали туда примерно в десять сорок, — ответилБикнел. — Убийство должно было произойти за две-три минуты до этого, не больше.Женщина, совершившая убийство, бегала по комнате и что-то искала.

— Полиции это известно?

— Да, конечно. Более того, они это проверили. Патологоанатомустановил, что убийство было совершено не более чем за час до его приезда.

— А когда он приехал?

— Где-нибудь в пятнадцать минут двенадцатого, — ответилБикнел.

— Стало быть, остаются Мицуи и Мира.

— Я очень долго думал обо всем этом. Мне кажется, я мог бысообщить новые важные сведения.

— Какие?

— Я все время старался восстановить в памяти то, что видел,— сказал Бикнел, — и теперь я убежден, что ноги этой девушки были естественногокоричневого цвета.

— Но ведь Мириам все время ходит на пляж и успела приобрестиотличный загар, — заметил я.

— Да знаю я, знаю, — нетерпеливо проговорил он, — но этосовсем другое. Мириам ведь носит купальник; на ногах у нее, конечно, прекрасныйзагар, но вот… верхняя часть… э-э…

— Задница, — подсказала Берта, слушавшая его с большиминтересом.

— Совершенно верно, — обрадовался Бикнел. — Э-э… эта частьтела должна была быть белой, абсолютно белой. А я, чем больше вспоминаю, тембольше уверен, что эта девушка была голая и ничего белого в… э-э… верхней частиног или, как выражается миссис Кул, на заднице, у нее не было.

— Вы не говорили об этом сержанту Хуламоки на допросе? —спросил я.

— Нет.

— Почему?

— Все произошло так внезапно. Я не мог как следует собратьсяс мыслями.

— Это понятно, — сказал я. — Но зато потом у вас былодостаточно времени, чтобы собраться с мыслями. Ведь вы заинтересованное лицо.Вы явно защищаете Мириам Вудфорд, даже потратили три тысячи долларов на то,чтобы спасти ее от какой-то неизвестной опасности. Вы пристрастны, поэтому всеэти ваши свидетельства не так уж много стоят. — Я даже пальцами прищелкнул дляубедительности.

— Что-то не нравятся мне ваши речи, Лэм, — снова угрожающезаговорил Бикнел.

— Я и не рассчитывал, что они вам понравятся, — ответил я. —Если вам нужны пустые заверения, то я могу сесть рядом, потрепать вас поплечику, напустить розовых соплей, и вы будете считать, что все идетзамечательно. И накинете нам премиальные. А потом столкнетесь с грубойреальностью и получите по морде. Так что выбирайте, что вам милей: поискиреального выхода или приятный треп.

Бикнел гневно глянул на меня, но я понял, что главное донего дошло.

— Есть еще один вариант, который, по-моему, стоит предложитьполицейским, — сказал я. — Ведь этот Бастион был шантажистом-профессионалом. Онна этом карьеру сделал. Он наверняка хорошо умел собирать «взрывчатые»материалы, которые можно использовать для шантажа, и хранил у себя домакакой-то «арсенал».